Испачканные руки с обломанными ногтями примяли землю вокруг небольшого ростка. Еще один. Маленький, хрупкий и очень уязвимый. Такой… не похожий на залог жизни.
За спиной осталась большая плантация таких же маленьких и хрупких росточков. В этом году – на акр больше. Границы удалось расширить на целый акр, и его тоже заняли тоненькие побеги, которые вырастут в источник пищи и воздуха – а значит, и жизни.
Оставалось еще три саженца плодовых деревьев, отметить новые границы. Их надо посадить почти вплотную к краю плантации, чтобы в следующем году расширить ее еще немного.
Границу было очень хорошо видно. Она пролегала между землей и шлаком, как прочерченная по линейке. Деревья, высаженные здесь, приживутся, окрепнут и отодвинут ее еще немного.
Человек, держащий пакет с саженцами, смотрел через границу. В мир горячего ветра, сухости и сожженной земли. Он вспоминал.
…Четыре, семь, девять, один, шесть. Ключ на старт. Поворот по часовой стрелке. Еще одна комбинация цифр. Запуск. Глобальный эксперимент на глобальном испытательном полигоне. Больше десяти лет работы, планы, мечты, расчет и вдохновение. Шикарная на самом деле идея – изменить все разом. Построить идеальный мир. Как часовой механизм, только гораздо сложнее. Вложить в сознание каждого из живущих свою схему, по которой он должен существовать. Достаточно гибкую, чтобы предусмотреть недоработки, но все-таки однозначную.
Тот, кто повернул ключ, осознавал, что в схеме не будет места настоящему творчеству, идее, даже науке. Зато там будет порядок. Мир. Даже локальные вспышки агрессии для исключения застоя были запланированы на несколько столетий вперед.
Адская машина, которая должна была изменить тысячи разумных существ, вышла на рабочие обороты. Пошли первые волновые возмущения в литосфере. Мощность нарастала.
Он стоял и наблюдал за экраном, отмечая соответствие фактических цифр расчетным. Все сделано идеально.
Из упоения собственной гениальностью его вышиб хороший удар рукоятью пистолета по затылку. Очнулся он уже на полу, прикованный к ножке стола за руки и под бешеным взглядом женщины, выглядящей совершенно несчастной.
- Что же ты наделал, ублюдок!
Попытки объяснить замысел были прерваны грубым пинком под ребра. Подождав, пока ученый оклемается, женщина подняла его за шкирку и ткнула носом в пульт.
- Останови!
Как остановить сорвавшуюся лавину? Цунами? Сорвавшийся гидравлический молот?
Он говорил, что нельзя вмешиваться в процесс, что изменения уже начались, но незваная гостья не слушала. Пистолет был неплохим аргументом, чтобы собрать в кучу остатки своей гениальности и попробовать. Даже если в итоге не получилось.
После колоссального взрыва они очнулись вдвоем в абсолютной темноте. Как-то выжили. Как-то выбрались. Ужаснулись.
Она не сказала, почему не пристрелила ученого на месте. Только посмотрела с горечью, плюнула под ноги и ушла, оставив мужчину в одиночестве. Это позже он нашел выживших. Первый росток. Первый пятачок выжившей почвы…
По ту сторону границы было жарко, ветрено и страшно. Он отвернулся, скинул с плеча пакет и начал высаживать молодые деревца. Сколько лет прошло? Сколько таких пятачков пестуют выжившие? И что он тогда сделал не так?
Он надеялся, что когда-нибудь область жизни встретится с другой и, возможно, на ней окажется несчастная женщина с бешеным взглядом. Там, стоя на границе возрождающейся жизни, он обязательно спросит, в чем он ошибся.
А пока стоило возвращать жизнь, уничтоженную его мечтой.